Метаморфоза - Страница 1

К оглавлению

1

Владимир Покровский

Метаморфоза

Я все-таки расскажу тебе, пусть даже и потеряю твою любовь, потому что все равно потерял. Тебе, потому что кому еще могу рассказать такое? Потому что не рассказать будет нечестно. Уезжай и не жди от меня вестей - меня нет.

Ты никак не могла понять, почему я не хотел соглашаться на ту инспекцию - помнишь? Ты говорила: чудной (мне нравилось, когда ты так говорила), не вздумай отказываться, столько надежд. А я отвечал, что я куафер до мозга костей, куафер и никакой не инспектор. У меня ничего не получится - я тебе отвечал. А ты говорила: чудной, ты не просто куафер, ты особый куафер, тебя заметили, из инспекторов делают куаферских командиров. Вот что ты говорила. Ох, ребята, ребята, ребята, ребята...

Любовь моя, родная, единственная, я действительно был тогда куафером, и ничем больше, и нельзя было мне инспекцию доверять. Мое дело - причесывать планеты, делать их максимально пригодными для человеческого жилья, пусть даже это и стоит жизни большинству коренных обитателей. "Создавать новые экологические структуры" - это значит иногда чуть не плавать в самой мерзкой грязи, которую можно выдумать, терпеть всякий раз отвратительные, нестерпимые запахи гнилого мяса, которое совсем еще недавно было не гнилым, бегало по травке и не подозревало, что встретит меня. Выносить все это и уверять себя, остальных, что другого выхода нет, что кто-то должен делать эту грязную работу ради всеобщего блага. Кто-то хоть так должен решать проблему перенаселения, спасибо медикам за нее. Тогда я был пусть талантливым, но куафером, то есть человеком, который имеет дело с животными, а с обычными людьми общаться уже не умеет. Уже забывает, что значит жалеть человека, уже и понятия не имеет, что значит его опасаться.

Быть куафером - значит делать свои планеты, быть инспектором - чинить сделанное кем-то, а это всегда муторнее, чем делать заново самому. Инспекция - это выявление чужого брака, мне за нее браться совсем не хотелось, как любому не хочется браться не за свое дело.

Я проиграл, я себя продал на той инспекции, не заметил даже, когда и как. Меня нет.

И это враки, чудовище мое любимое, что мне противны были жестокость и трупная грязь, неизбежные в нашем парикмахерском деле, - это я врал. Врал, потому что ну не может же человеку такое нравиться. Теперь, после всего, точно могу сказать - и это мне тоже нравилось, и это тоже. Сейчас время такое, что нелюбимой работы не может быть. Может быть разве что работа нейтральная. Нет у людей другой связи с работой, кроме любви. И я тоже любил куаферство, я стеснялся этой любви, но понимал, что я куафер, только куафер, и кроме куаферства ничего другого делать не умею и не хочу.

Не нравился мне и объект инспекции - планета Галлина в Четырнадцатом Южном секторе. Одна из первых моих планет - я как-то тебе рассказывал. Я ее плохо, собственно, знал - самый конец пробора застал, уже после того, как противников куаферства утихомирили. Стандартный старинный пробор для поселений средней численности. Хоть на одной такой планете ты наверняка останавливалась - их в туристические рейсы очень любят включать. Обжитый, примерно в тысячу квадратных миль уголок, всегда почему-то на материке, с земноподобной биоструктурой, по контуру плавно переходящей в аборигенальную, с тщательной охраной границ и вытекающими отсюда местными традициями, иногда глупейшими, но всегда трогательными; с аварийным биоэкраном куаферского типа и так далее. Населяют такие планеты, как правило, раздобревшие дамы, размякшие добряки, довольные жизнью, туристами, регулярными охотами, постоянными карнавалами, любители хорошего трепа, хорошей кухни и, как ты выражаешься, "хорошего секса". Преобладают там мужчины. Старые проборы были трудоемки, маломасштабны, но очень надежны. Возможность брака здесь практически нулевая, а уж если он есть, то такой хитрый, что искать его надо не день, не месяц, а может быть, годы. А потом, когда разберешься, надо выискивать трюк, финт необыкновенный, которым этот застарелый, вросший, вжившийся в планету брак можно будет нивелировать без особого труда для всей биосферы - сейчас и в далеком будущем. И подписаться под этим, и отвечать, если что выйдет противу твоего же прогноза. Так, правда, никто не делает, делают по-другому, я еще вернусь к этому. А вообще на таких планетах я даже и не помню, чтобы когда-нибудь проводились инспекции.

Повод к инспекции был пустяковый - таким по крайней мере он показался нам поначалу. Если разобраться, то просто придирка, оговоренная, правда, всякими там формальными инструкциями. По ним куаферы отвечают за все, что произойдет после них, потому что биосферы, которые они создают, сами должны настраиваться на запрограммированный оптимум, чтобы и природе, и людям как можно меньше ущерба и как можно больше всяческого благоприятного друг для друга. Но это в стеклах хорошо писать: "я отвечаю за все". Да как я могу отвечать, если создаю природу, защищенную только от естественных катаклизмов, да и то в совершенно определенных и (выдам тайну) не слишком широких пределах? Как я могу защитить природу, скажем, от удара жесткой волной или от боевого вируса лаборатории Дэффи? От местного геростратирующего лентяя какие мне придумать экраны?

Обычно такого рода инспекции, как мне было сказано перед вылетом на Галлину, преследуют одну цель - избавиться от обвинения в адрес куаферов. Найти фактор, неучтенный в наших программах и учтенным быть не могущий по такой-то и такой-то веской и должным образом опараграфизированной причине.

Единственный пункт, вызвавший если не опасение, то настороженность, заключался в том, что первым тревогу забил космопол. Их вечные враги охотники - зачастили вдруг на Галлину и самым таинственным образом стали там пропадать. Космополовцы и охотники так ненавидят друг друга, что жизни друг без друга уже не мыслят. Если кто-нибудь из офицеров проявит неосторожность и вспыхнет от удачного охотничьего выстрела или каким-нибудь еще образом будет убит, в Управление космической полиции тут же понесутся от охотников телеграммы с издевательскими соболезнованиями, но в них, в этих издевательских соболезнованиях, любой без особого труда увидит и искреннее сожаление, и уважение, и упрек - что ж это вы, ребята? И наоборот: погибнет кто-нибудь из этих лохмачей, то первому же арестованному охотнику следователь космопола обязательно выскажет что-нибудь вроде: "Слыхал про Фьорци? Вот так-то".

1