Метаморфоза - Страница 4

Если честно, то Галлину я не узнал. Когда-то я строил для нее природу и прекрасно помню, какой она была до пробора, какой стала после. Я был одним из последних куаферов, покидавших ее после сдачи, и очень неплохо разбирался в ее предполагаемом будущем - в том, как преобразится ее облик после отъезда градопостроителей, как изменится флора и фауна внутри зоны и в ее окрестностях, как будут выглядеть улицы - я разглядывал их на экране интеллекторной и с высоты птичьего полета, и с уровня пешехода, матшеф улыбался в полутьме, поднимал кверху ладонь в уверяющем жесте и говорил нам: "Ребята, все будет так, как на этих картинках".

А даже и близко не было так. То есть не то чтобы совсем плохо, но машины наши явно чего-то недоучли, что странно. Я видел пустые, без единого дерева улицы, сплошь покрытые разноцветными кляксами тентов, я видел постройки, которых не было, могу поклясться, ни в одном проекте: дурацкие какие-то кубики, приземистые, с вычурными крышами, домики-однодневки, громадные полуживые билдинги, не рекомендуемые для передачи на поселения. Убогие заборчики отделяли владения магистрата от частных владений охотничьего президиума - эклектика цвета, формы, аморфность функций, полное отсутствие вкуса.

Здание магистрата мы нашли с трудом. Это был трехэтажный помпезный тортик с псевдобревенчатыми колоннами и пластиковыми рюшами вокруг окон. В одном окне сидела дама с наружностью и пила из длинной металлической рюмки. Завидев нас, она встрепенулась и крикнула вглубь:

- Ма-а-аркус! Инспекция!

Дверь отворилась, выскочил мальчик во всем черном и провел нас в мрачный чулан, именуемый кабинетом (Коперник по пути сонно оглядывался и все трогал руками), толстенный магистр извлек себя из кресла, с которым, наверное, давно уже сросся, выдавил из себя сип, означающий вежливое приветствие, и представил своего заместителя Маркуса - невероятно подвижного, невероятно бестолкового и в меру хамоватого юного интенданта, по виду - иисусика со старинных картин. Маркус усадил нас на подоконник, снабдил рюмками того типа, какой мы видели в руке у дамы с наружностью - в них был местный кофе, довольно сносный напиток, если воспринимать его отдельно от названия, - и принялся посвящать нас в проблемы города, аранжируя речь ужимками и многозначительными гримасами.

Говорил он долго, сумбурно и крайне неосторожно. Я все записывал, но он об этом не знал. Коперник с отсутствующим видом разглядывал аппаратуру, мебель, картинки на стенах и магистра. Магистр, по-моему, спал. А я помалкивал, время от времени направляя разговор в нужное мне русло. Потом, когда заместитель иссяк и стал суетиться по поводу новой порции кофе, Коперник соскочил с подоконника и сказал:

- Что-то не очень я понимаю.

- Чего? - не переставая суетиться, услужливо спросил иисусик, предупредительно моргнув глазами.

- Голова у меня болит, вот чего.

Иисусик кинулся было за гиппократором, но Коперник махнул рукой - не надо, мол. А я тем временем попросил вместо кофе некоторые бумаги. Части из них не нашлось, чего и следовало ожидать, но кое-что, самое главное, имело несчастье наличествовать: еще одно следствие неосторожности сотрудников магистрата и его полной неподготовленности к инспекции.

Просмотрев бумаги и пересняв их, я сказал уже начавшему кое-что понимать иисусику (магистр же так и не проснулся):

- Я не знаю, чем вам помочь. Здесь уже не куаферам разбираться.

Коперник вопросительно поднял брови, разглядывая пенку на своем кофе, а заместитель карикатурно всполошился:

- То есть как, простите? За все неполадки в биоструктуре отвечает ваша команда. Так написано...

- Написано, написано, - успокоил я. - Там много чего написано. Например, об ограничениях на застройки, на материалы, на промышленные отходы...

- Но простите, любезный! Все это должно саморегулироваться. Биосфера сама должна нивелировать, как же. Приспосабливаться должна (Маркус брызгал слюной, он очень сердился, он уже догадывался, что сейчас его облапошат, и даже магистр открыл блеклые глазки). Есть, в конце концов, положение о передаче планеты!

- А вы его читали?

- Да я... Да я его наизусть помню!

- Сомневаюсь. - Я картинно встал и с ложной, но эффектной многозначительностью положил на подоконник пустую рюмку. Она покатилась к краю - мы следили за ней все - и мелодично звякнула, упав на пол. Я удовлетворенно кивнул. Коперник тоже.

- Сомневаюсь, - повторил я и сделал вид, что иду к двери. - Если бы вы читали положение более внимательно, вы послали бы нам совсем другое письмо, с просьбами, а не требованиями. И мы бы не стали затевать инспекцию, мы бы или вообще никого сюда не прислали, или, что вероятнее, появилась бы здесь, вследствие нашего к вам сочувствия и самого искреннего расположения, бригада молодых, здоровых и неиспорченных бездельем ребят тех самых куаферов, промахи которых вы так безудержно только что проклинали. И вполне вероятно, что всех бы вас потеснили в самый центр города, заперли бы вас аварийным биоэкраном и с полгода никуда бы не выпускали. Через полгода, может быть, через год вы получили бы свою планету обратно, только это была бы уже совсем другая планета.

На протяжении всей моей речи иисусик пронзал меня убийственным взглядом, а когда я замолчал, он вдруг всполошился самым паническим образом:

- Да-как-вы... Как так?! Но почему? Почему другая? Да вы хоть понимаете...

- Потому что эту вы изгадили окончательно.

А магистр не спал, очень даже не спал, крайне раздраженный, он уткнулся в экранчик своего карманного вокса. Мудрый человек, он знал всю игру наперед, он великолепно понимал, что произойдет дальше. Думаю, что на его веку уже была хотя бы одна инспекция. Иисусик поглядел на магистра и звучно зашлепнул рот. Я продолжил: